По сюжету романа «И дольше века длится день» голодная лиса выходит к железнодорожной линии, умирает старик Казангап, а Едигей, путевой обходчик, который приходился ему другом, решает похоронить того на древнем кладбище. Вот уже процессия движется на кладбище Ана-Бейит…
В обрядовой молитве Едигея, в его ритуальных движениях как бы пересекаются левая и правая стороны света, соединяются в единое целое небо и земля. Молящийся человек становится в центре мироздания. В данный момент круг ого высоких дум соизмерен высотою того круга, который плавно и размеренно совершает на небе коршун-белохвост. И вот молящийся человек со своими «высокими думами» наедине, лицом к лицу, по его разумению, находится на равных с самим богом, с великим творцом. За что ратует он перед создателем, и что привело его к такому исключительному случаю, когда обыкновенный человек, возомнив себя богом, мысленно вступает в единоборство с самой вечностью, как он думает, наравне с нею. Или это просто заурядный ритуал, воздаваемый в память о каждом усопшем перед его захоронением? Да, на первый взгляд это обычный ритуал, со всеми свойственными ему атавистическими атрибуциями. Но Чингиз Айтматов, как художник, тем и отличается, что он умеет придать обычному, заурядному жизненному явлению неожиданный поворот, чрезвычайной художественной емкости. Едигей в своем обращении к богу прямо скажет: «И если правда, что душа после смерти переселяется во что-то, зачем мне быть муравьем, хотелось бы мне превратиться в коршуна-белохвоста, чтобы летать мне, вон как тот, над сарозеками, и глядеть не наглядеться с высоты на землю свою. Вот и все». Спрашивается, почему человек-труженик, на котором держится вся земля, как характеризует его писатель, вдруг столь беспомощно и пронзительно, с завистью смотрит на коршуна-белохвоста? Неужто Едигей самым серьезным образом убедил себя в посмертном переселении человеческой души в какую-нибудь «живую тварь». Во всяком случае и «земная» лисица, и «небесная» птица не случайно «встречаются» с Едигеем и неспроста происходит между ними «взаимопонимание». Очевидно, птица-коршун, в которую хочет превратиться после своей смерти Едигей, осталась бы на уровне обычных природных явлений, если бы вскоре, во время сокрушающего грохота и всеохватывающего света боевых ракет-роботов, не появись в реальности мифическая белая птица с именем человека Доненбай. Та самая белая птица, возникшая из белого платка Найман-Аны и ставшая Хранительницей Ана-Бейита. Появляется она как раз в тот момент, когда Едигей, верблюд, собака, «эти простейшие существа», обезумев от страшного грохота и светопреставления, бежали по степи, бежали без оглядки, и тут белая птица, хранительница Ана-Бейита, неистово напомнила человеку об его имени. Напомнила пролетая рядом с Едигеем.