Нетрудно догадаться, насколько жизнь сельских ребятишек зависит от направления ветра. Впрочем, с некоторых пор ветры в деревнях не освежают. Откуда бы ни дули. Недолог путь от Одинцова до Никольского, но пока едешь, раз десять зажмешь нос: птицефабрика, комплекс, ферма… Да если бы только в Одинцовском районе! Сегодня подобная картина типична для всей Московской области.
Прикрываясь «святыней» Продовольственной программы, агропром долго и уверенно превращал Подмосковье в огромный скотный двор.
Уже лет 30 назад здесь действовали более тысячи семисот различных по размерам животноводческих хозяйств. И для большинства из них были типичны проблемы. Везде «малы» емкости навозохранилищ, везде весна и осень — самая горячая пора, а потому практически везде буквально «захлебывались» от так называемого избыточного навоза, которого только в хозяйствах, расположенных в зоне Москворецкого водозабора, набиралось до полумиллиона тонн в год. Как от него избавлялись, известно. Загадка — как удавалось защитить от него московскую водопроводную воду.
В охранной зоне питьевых источников ферм множество. Ничего не попишешь, говорят специалисты, их строили или закладывали в те времена, когда ни о каких ограничениях не было и помина. Но только ли в ограничениях дело? Достаточно посмотреть на крупномасштабную карту Подмосковья, чтобы понять: нет и не могло быть у этих объектов иных мест размещения. Живая ткань Подмосковья настолько густо пропитана множеством рек, речушек и ручейков, что, как говорится, куда ни ткни, непременно окажешься в охранной зоне одной (или одного) из них. Ведь как-никак не маленькая эта зона — целых 500—1000 метров шириной.
Справедливости ради надо сказать, что животноводы — далеко не единственные загрязнители областных водоемов, Подмосковье — это прежде всего район промышленный, с максимальной по стране плотностью населения. А следовательно, в подмосковные реки помимо животноводческих вливается огромное количество промышленных и хозяйственно-бытовых стоков.
Протекая по пяти районам области, Москва-река вбирает в себя стоки порядка трехсот крупных хозяйственно-бытовых и промышленных выпусков, восемьдесят процентов которых не отвечают нормам очистки.
Для полноты картины добавьте сюда нефтепродукты, стекающие в реки со складов ГСМ, выделяемые в воду баржами, катерами, теплоходами… Да и сами сельские хозяйства могут «порадовать» нас не только навозными залпами. Например, навалить по берегам рек горы удобрений и ядохимикатов.
На что же надеются власти, призывая москвичей сохранять спокойствие? Может быть, на резервы водохранилищ? Действительно, с их помощью можно снизить содержание в воде Москвы-реки вредных веществ — попросту разбавить ее. Но мера эта весьма рискованная: спуская воду зимой, есть шанс оставить Москву без воды засушливым летом.
Между тем на всех специальных схемах Москва-река именовалась всегда источником так называемого первого типа, то есть источником питьевого водоснабжения. Справедливо ли?
С точки зрения нормативов, предъявляемых к таким рекам, нет. Категорически. По нитритам и нефтепродуктам ПДК здесь превышены уже давно в 10—20 раз, по взвешенным веществам вода чуть не в 50 раз хуже нормы…
Впрочем, о нормах разговор особый. Работникам Одинцовской СЭС, было дело, понадобилось чуть не полчаса, чтобы отыскать сведения о том, в какие рамки должен укладываться состав источников питьевой воды. Но даже тогда никто так и не смог объяснить суть так называемого бактериологического показателя. Дело было в прошлом еще веке. Уже позже открылось, что показатель этот — не что иное, как количество бактерий (в том числе и болезнетворных) в одном литре воды, а стало быть, важнейший ориентир для санврача. Но, с другой стороны, может ли служить ориентиром, нужно ли иметь под рукой то, что давным-давно утратило всякую связь с реальностью?