В отличие от той склонности к формализации живописи, которую проявили многие американские художники, хотя и не без влияния европейского искусства 1920-1930-х годов, способствовавшего распространению идей Баухауза и неопластицизма, европейцы 1940-х годов стремятся в окружающем их месиве образов зацепиться за остовы разрушенной реальности.
Импульсов для возрождения в Париже, Берлине или в Голландии затухшей геометрической абстракции не возникает вплоть до середины 1950-х годов, когда начинается волна послевоенной модернизации и реконструкции. В военные годы в европейских странах поднимается движение против порядка, поскольку он ведет к смерти, против рациональной культуры, которая считает своим высшим достижением расовую гигиену. Здесь лидируют художники, полюбившие хаос, жизнь поверх барьеров, асоциальную свободу действий, анархию цвета, линий и материалов. В Европе приходит время экзистенциалистов-одиночек, единственным исключением становятся художники, объединившиеся в группу «СоВгА» (1948-1951), акроним названий городов Копенгаген, Брюссель, Амстердам, где жили Асгер Йорн, Карел Аппель, Констант и другие участники группы, которая в своем единстве также стремилась к анархической форме.
Живопись, получившая в 1952 году название «информель», связанная в основном с именами Волса и Жана Фотрие, Жана Дюбюффе, все-таки не становится беспредметной, пусть и несет в себе черты сходства с абстрактным экспрессионизмом. Живопись информель, или, как предпочел обозначить свой стиль Дюбюффе, ар брют, грубое искусство, прежде всего обращается к экспрессионизму 1910-х годов. Однако в случае Дюбюффе это не тот богатый формами, яркий, нервно стремящийся к разнообразной выразительности тип модернистского искусства, который знаком по творчеству Мунка или Кирхнера, Марка или Бекмана. Это опять редуцированная до истерзанной штукатурки, до царапин и стенных граффити изобразительная манера, отвечающая картине военного мира 1940-х годов.
Екатерина Андреева